|
и через пятки ушедший в палубу. Раз уж командир хочет увольнения 5-й батареи представить молодецкой шалостью, то плохо, очень плохо складываются дела,. и гость этот, насупленный капитан 1 ранга, начальник политотдела, за его, Манцева, головой прибыл сюда. - Тогда бравый катерник Кнехт бурно запротестовал, что во внимание принято не было, да и ранение серьезное перенес катерник, медкомиссия рекомендовала десантную баржу. Попытки пробиться к командующему флотом успеха не имели. Тогда катерник решился на отчаянный шаг. Ворвался среди бела дня, то есть поздним вечером, в ресторан "Полярная звезда", бабахнул из пистолета по люстре и - "Всем под стол!". Все, разумеется, полезли под столы... Это мне Аркашка рассказывал, - повернулся к Олегу командир, будто тот знал, кто такой Аркашка, и, зная Аркашку, мог подтвердить истинность излагаемого. - Аркашка из-под стола потянул Кнехта за брючину. Ваня, говорит, даме дурно, подай сюда вина... Катерника - на губу. Дикий случай. А дикие случаи положено разбирать самому командующему. Так и добился Ваня своего, попал на прием, от крутился от десантной баржи. Но загремел в политработники. Эта история с пальбой в "Полярной звезде" известна была всем офицерам Балтики и Севера, и теперь Олег знал, кто сидит справа от командира. Понял, что начальник политотдела эскадры и командир дивизиона ТКА в годы войны - один и тот же человек. Сколько легенд ходило о нем! Сколько басен! Десятки книг написаны о катерниках, но о Долгушине в них почти ничего. Зато есть неопровержимый документ, хроника войны на Северном флоте, где показан каждый день войны, все победы и поражения флота. И везде Долгушин. Дважды представлялся к Герою, и дважды что-то останавливало руку последней подписывающей инстанции, - это уже не из хроники, это курсанты додумывали в курилках, домысливали. Вот он, сидит, повернулся, показал себя: нос картошечкой, брови девичьи, ни сединки в волосах... Неужели этот человек первым ворвался в Печенгу, так ошеломив немцев, что те не сделали ни одного выстрела?
- Аркашка - враль, хвастун и негодяй! - негодующе произнес катерник Долгушин. - Может, командир, ты познакомишь меня со своим подчиненным? - Охотно. Командир 5-й батареи лейтенант Манцев - капитан 1 ранга Долгушин, начальник политотдела.
Олег привстал было и сел. Долгушин всем телом развернулся к нему и глянул на него так откровенно любопытно, жадно, знающе, что Олег зажмурился от взгляда, как от яркого света. - Вот мы и познакомились... - выговорил Долгушин. - Вот какой ты, Олег Манцев... Командир, что можешь сказать об Олеге Манцеве? - Фанатик, - отрекомендовал командир, смотря прямо перед собою, на барашки иллюминатора. - Артиллерист до мозга костей. На все смотрит через призму визира центральной наводки. От стереотрубы не оторвешь. Старшему помощнику однажды пришлось силой выгонять на берег. Дни и ночи готов проводить у орудий. - Эх, Николай Михайлович, дорогой мой командир! Кого ты мне подсовываешь? - Долгушин произнес это с укоризной и осуждающе покачал головой. - Концы с концами не сходятся. То он шалунишка и оболтус, то фанатик, на колени падающий перед дальномером. Зачем туманить? Дымзавесу ставят против врага. А здесь друзья. Точно, Олег? Олег признал это неопределенным "угу". - Друзья. Договорились? Три человека, три друга сошлись, чтобы вместе обнаружить истину... Пусть, командир, забудутся все твои маневры, все твоя зигзаги. Слушал я тебя и вспоминал историю о том, как Нума Помпилий обманывал богов. Обмануть-то обманул, но вряд ли боги удовлетворились жертвоприношением, вместо человеческой головы Нума подсунул богам головку чеснока или лука, не помню уж. И боги обиду затаили на Нуму Помпилия. Слова эти, Олегу непонятные, как бы перенесли командира на ходовой мостик, где он владычествовал. - Если посланец богов полагает, что на моем корабле его хотят задобрить, то он ошибается! - Да что ты, что ты, Николай Михайлович! - Напомню также, - стегал Долгушина голос командира, - что Жанну д'Арк обвинили в отступничестве на основании того, что авторитетом она считала бога, а не церковь. Так вот, на линкоре я каноник, папа римский и архиепископ в одном лице и за связь с богом никого из верующих не осуждаю! - Учти: все, причисленные к лику святых, жили когда-то на грешной земле простыми мирянами. Начался спор, в котором Олег не понял ни слова. Но он запомнил его. Он надеялся, что до того еще, как станет капитаном 1 ранга, встретится со знающим человеком и человек этот расшифрует ему суть жертвоприношений. Спор кончился, наступила пауза. А Олега подмывало и подтачивало желание высказаться, он с тревогою понимал, что ничего ведь не решено здесь, а это значит, что будет когда-то решаться, без него, без командира, и что-то должно решиться, потому что не приказ нарушил он, а нечто более важное, он перешел черту, до командира, до командующего эскадрой и флотом, до Главкома еще проведенную каким-то всеобщим установлением, он попрал какую-то неписаную заповедь, настолько очевидную, что для нее нет слов в языке, нет указаний в уставе. Иначе ему бы прямо сказали, - на что он посягнул, иначе его не выбрали бы старшим в камере; матросы 5-й батареи о нарушении им этой заповеди знают, о грядущей каре тоже, и нависший над ним меч так поднял уже командира батареи над подчиненными, что они снизу взирают на него, к небесам взлетевшего как бы. Он рот раскрыл уже, помогая себе, рождая слово, первое слово, и ничего выговорить не смог. Командир смотрел на него в высшем проявлении гнева: в глазах - желтый огонь, в линии рта - неумолимая жестокость, и под взглядом командира Олег онемел. . - Да, ты прав... - отвернулся от Манцева командир. - Семьдесят пять человек они на гастроли не берут... - У меня несколько вопросов к Олегу, - Ни одного вопроса! - Почему? - Потому что любое слово моего офицера будет, боюсь, неправильно тобою перетолковано там, в штабе. Повседневная служба, Иван Данилович, это постоянный перебор возможных решений, приоритет одного противоречия над другим. Помнишь: "Если приказ препятствует выполнению боевой задачи, то достоин сожаления тот, кто действует по приказу..." Ступай на вахту, - приказал командир Олегу и посмотрел на часы, висевшие над столом. Часы показывали 17.36. - Когда примешь вахту? - В 17.50, - высчитал Олег, которому надо было еще забежать в гальюн, выкурить папиросу и обойти верхнюю палубу. - Добро. Ступай. Последнее, что услышал Олег, было: - ...Так вот узнаются люди. Безответственный офицер постарался бы показать свое рвение, ответил бы,
|